Всё и ничего. Как выжить в одиночку? - Лариса Королева

– Всё? Мы своё дело сделали, и теперь можем уезжать из станицы? – огорчённо спросила она.

– Зачем же уезжать? База у нас оплачена, а отдых никто не отменял. Я тут где-то по пути продуктовый магазинчик видел. Надеюсь, там продают шампанское?

И девушка радостно выдохнула:

– Конечно, продают!

Давайте занавес, друзья!

Заречный вошёл во дворик съёмного домика и застал в нём сидящего на пластиковом стуле Шерра в надвинутой по самые глаза бейсболке. На подоконнике красовались три небольших горшка с цветами. Михаил узнал герань и гортензию, третье растение, похожее на пальму с узкими длинными листьями, было ему неизвестно, и он спросил:

– Откуда цветочки?

– Володьку попросил купить.

– Зачем? Ты же не любил все эти горшки.

– Так то же хозяйские были, а эти – мои, я за ними с любовью ухаживать буду.

– Понятно, как Маленький Принц за своей розой.

– Хоть что-то живое будет в этом каменном мешке, – вздохнул Эрик и с усмешкой спросил:

– Как там бетонокосилки, хорошо продаются?

– Конечно, самый сезон! Трели-дрели и рамы-пилы тоже нарасхват. Понторезы влёт уходят!

Шерр расхохотался ответной шутке соседа и озабоченно спросил:

– Новостей по моему делу нет? – он всё ещё не мог поверить в то, что его бывшая женщина после всех его былых демаршей согласилась обратиться в МАРС, чтобы ему помочь.

– Нет. Если что-то появится, Ирина сразу Кате позвонит.

За ужином Эрик вдруг глубокомысленно произнёс:

– В последнее время я всё чаще думаю о том, что не стоит искать какие-то параллельные миры, потому что мы все живём в них на Земле. У одних виллы и яхты…

– У других – вилы и шахты, – хохотнул Владимир. – Что же тут нового? Испокон веков так было, от первобытнообщинного строя. У вождя и женщины красивее, и бусы крупнее.

– А меня больше не имущественные вопросы волнуют, а психологические. Когда я в Луганск гуманитарную помощь возил, постоянно нырял из одного «параллельного мира» в другой, – задумчиво произнёс Михаил и поднял глаза вверх, словно вспоминая что-то давнее. – В Москве богатые друзья в кафе поесть пошли, пригласили меня на обед и «десятку» заплатили за «покушать». Ёлки-палки, я за эту «десятку» мог заправиться и машину груза доставить! Только в ЛНР приехали – под обстрел попали, а через несколько часов я могу уже быть в Москве. Только приземлился, мне друзья звонят: бери такси, приезжай по такому-то адресу. Приезжаю, а это спортзал, кроссовки мне выдают: у нас на воротах некому стоять. Или только что хоронили кого-то в Луганске… Прилетаю в Москву, а мне: у Паши сын родился! И мы катим в ночной клуб отмечать. Меня просто троило: с похорон и после обстрела – в спортзал или ночной клуб. Не то, что я ненавидел людей и рассуждал: типа, мы там гибнем, а вы тут танцуете. Нет, такого не было. Но было ощущение, что ты существуешь в каких-то разных реальностях. А потом это чувство нивелировалось. Я стал думать, что мне вообще всё по фигу. Пока не взорвали командира нашего на его собственной свадьбе… Вот тогда аж руки опустились.

– Ну да, пока человек жив, что-то можно ещё поправить, а уж если умер… – Квитко не договорил, с трудом поднялся, вышел из-за стола и понёс в кухню пустое блюдо. Ему вслед донеслось:

– Володька, потом посуду помоешь, я сегодня стихи написал. От нечего делать, наверное. Иди, послушай!

Москвич послушно вернулся за стол, и Эрик начал читать:

Я в тесной тёмной комнатушке

Живу на нижнем этаже,

Со мной Мадонна, Шоу, Пушкин,

Клопы, Вальтер и Беранже.

Вчера в порыве вдохновенья

Здесь написал куплеты я

С таким лирическим рефреном:

Давайте занавес, друзья!

Ведь я когда-то был моложе,

Во мне шумел актёрский пыл,

Играл в театре молодёжи

И даже режиссёром был.

Листаю старую афишу.

Она уж не нужна. Как я.

И отдалённым эхом слышу:

«Давайте занавес, друзья»!

Теперь я мрачен и серьёзен,

Один тоскую в тишине.

Порой друзья мои былые

Приходят запросто ко мне.

Нередко, удержа не зная,

И водки литр в себя вонзя,

Шепчу, бутылку обнимая:

– Давайте занавес, друзья!

Я встречу смерть с поднятой стопкой

Без сожалений и тревог

Взметнувшейся шампанской пробкой,

Влетевшей прямо в потолок.

Из этой тёмной комнатушки

Туда пути наметил я,

Где Беранже, Вальтер и Пушкин.

Давайте занавес, друзья!2

– А что? Хорошо, – похвалил Владимир. – А ты правда играл в театре Молодёжи?

– Это же образ! Ну, а вообще, да. Как-то по молодости дали мне небольшую роль в одном спектакле… И я дельные советы режиссёру давал, у меня же был большой опыт работы в театре, а ему это не понравилось…

– Когда же начальству нравилось получать от подчинённых ценные указания, – усмехнулся Михаил.

У Квитко зазвонил сотовый, он схватил его, обрадованно шепнул: «Доченька моя», и, прихрамывая, пошёл в свою комнату. Вскоре из-за закрытой двери донесся испуганный возглас: «Боже мой», потом короткие вопросы: «Кто?», «Где?», «Как»?

Владимир вышел в холл с поникшими плечами и увлажнёнными глазами, медленно опустился на стул перед своими соседями, смотревшими на него в напряжённом ожидании, и с трудом выдавил:

– Жена моя… Леночка. В аварию попала. С бойфрендом своим с дачи возвращались, и он её за руль пустил. А она же неопытный водитель, я никогда ей по трассе не разрешал…

Михаил и Эрик задали вопросы одновременно, первый спросил: «Как она?», второй – «Кто был виноват?»

– Леночка в реанимации, травма головы, ноги перебиты… Бойфренд насмерть. Другой водитель – тоже. Пока неизвестно, по чьей вине авария… Мне ехать надо. Я сейчас…

– Куда ты покатишь в ночь в таком состоянии? – возразил Заречный. – Завтра встанем с рассветом, и я тебя отвезу. Назад вернусь на самолёте. Сейчас билет себе куплю.

– Спасибо, Миша, – растроганно поблагодарил Владимир, и у него снова зазвонил телефон. – Это брат мой Сашка. Двоюродный. Сейчас поймёт, что я в Краснодаре. Да теперь-то уж всё равно…

Поговорив с братом, Квитко сообщил, что завтра поедет к Александру, и тот отвезёт его в Москву сам.

Эрику и Мише поспать толком не удалось. Всю ночь до них доносились тяжкие вздохи, шуршание целлофана, скрип дверей и лязганье замков. Владимир собирал свои вещи, а в четыре утра громко и хрипло провозгласил из коридора:

– Пока, ребята, я поехал!

Оба соседа вышли его проводить. Шерр до порога, Заречный – до машины.

– Больше мы Володьку не увидим, – уверенно сказал Эрик, включая электрочайник. – А, знаешь, для него сейчас все варианты хороши. Если его жена виновата в аварии и гибели двух человек – он будет ей передачки носить. Если она не виновата, но не сможет ходить – будет её на коляске катать. Главное, теперь и квартира, и дача в его распоряжении. И жена – опять его жена.

– А разве они не в разводе? – спросил Михаил, сонно потирая глаза и решая, то ли выпить вместе с соседом кофе, то ли попытаться ещё пару часов поспать.

– Нет. Ей это невыгодно было. Володька мог подать на раздел имущества и снова жениться. Потому его Леночка терпела то, что он у них продукты из холодильника таскал, надеялась, что муж скоро помрёт. А видишь, как всё вышло, – торжествующе заявил Эрик и тут же жалостливо добавил: – Этот зяблик хоть и не ахти какой собеседник, но всё же – живой человек в доме был. Теперь вообще буду весь день один сидеть, пока ты не вернёшься с работы…

– Я бы на твоём месте сильно на это не рассчитывал. Катя на днях отправляет дочек на две недели в спортивный лагерь, так что я к ней на это время переберусь.

Шерр поднялся со стула, подтянул цветастые «семейные» трусы, шутовски поклонился и театральным тоном произнёс:

– Давайте занавес, друзья!

«Неземная красота»

– Ты в отделе? Есть минутка? – спросил Мудров, набрав под конец рабочего дня номер внука, и услышал в ответ:

– Целых пять!

– Ну, выходи тогда, я мимо еду, сейчас слева от отдела за углом припаркуюсь.

Константин быстрым шагом прошёл от выхода из здания до джипа деда, и этих пары минут хватило для